Лекция 4. Русская алкогольная революция 1895 года и большевистская смекалка

Почти во всех странах Европы во второй половине XIX века возникал вопрос о переходе на напиток, представлявший собой раствор чистого, практически лишенного примесей, спирта с водой. И везде без исключения этот вопрос был связан с предложениями о введении государственной монополии на продажу питей. Такая связь не случайна. Любое государство на определенной стадии своего развития не прочь прибрать к рукам продажу спиртных напитков, и тем самым присвоить себе довольно значительные прибыли, оседавшие в карманах торговцев. Но в парламентских странах такой чисто фискальный интерес должен был маскироваться чем-то социально значимым. В нашем случае на первый план выдвигалась забота о здоровье граждан.

Мысль была чрезвычайно простой и до сих пор на дилетантов действующая безотказно. Многие примеси, естественно образующиеся в процессе дисилляции в чистом виде, обладают большей токсичностью, чем этиловый спирт. Значит их добавка к спирту делает смесь более токсичной. Следовательно, наиболее безвредным будет напиток, состоящий только из спирта (высокоочищенного) и воды. Легче всего такой переход на новый тип напитка осуществить в условии государственной монополии.

Ни в одной стране эта идея не прошла. Не прошла, потому что существовавшие институты гражданского общества не позволили обмануть себя такой постановкой и лишить потребителя привычных национальных напитков. Что же касается токсичности, то многочисленные исследования показали, что то количество примесей, которое может образовываться в дистиллятах естественным путем, не оказывает никакого более вредного влияние на здоровье, по сравнению с чистым водно-спиртовым раствором.

А в России эта идея прошла. Во-первых, в России не было парламента, и по серьезному обсуждать проблему было некому и негде. Во-вторых, абсолютному большинству населения было совершенно все равно что пить. Их нищее, в крайнем случае, полунищее состояние не позволяло им предъявлять какие-либо иные требования к питью, кроме содержания спирта. Ну, и чтобы оно откровенной отравой не было.

Состоятельному классу, по большому счету, тоже было все равно. Вкус их ароматизированных напитков определялся в первую очередь не примесями, а экстракцией различных пряноароматических добавок. Иное дело те страны, где улучшение напитков шло путем выдержки в бочках. Стоит там залить в бочки продукт, лишенный примесей, то в результате будет получен никому не нужный окрашенный спиртовый раствор. Именно медленное долгое в течение многих лет взаимодействие различных примесей между собой и с веществами, содержащимися в древесине бочки, обеспечивают облагораживание вкуса первоначального невыдержанного дистиллята.

Поэтому царское правительство запустив ради приличия ту же сказку о вредных примесях, с 1 января 1895 года ввело винную монополию под флагом заботы о народном здравии и нравственности. Чтобы выполнить свое обещание о чистоте монопольной продукции, пришлось построить около 300 спиртоочистительных производств.

Монопольная продукция четко делилась на винокуренную и водочные изделия. При этом большая часть винокуренного производства оставалась в частных руках. Просто производитель был обязан сдавать всю продукцию государству. При этом он мог сам довести ее до необходимой чистоты по примесям, или сдать ее в виде, так называемого спирта-сырца, который будет дополнительно перегнан в ректификационных колонах на казенных складах.

Чистая водно-спиртовая смесь, пропущенная через угольные колонны, поступала на продажу в казенные винные лавки в двух видах. На этикетках писали «Казенное вино», а если спирт подвергался двойной перегонке, то «Казенное столовое вино». То есть в бутылках уже была налита водно-спиртовая смесь, но водкой она не называлась.

Производство «водочных» изделий полностью оставалось в частных руках. Но только производство, а продажа, в основном, шла через казенные лавки. Государство так и не решилось попробовать свои силы в такой тонкой области, как выделка улучшенных ароматизированных напитков.

В XIX веке в ряде регионов России с чисто экономической точки зрения стало выгодно делать вино не из зерновых, а из картофеля. И на всем протяжении XIX века доля зерновых в общем объеме производства неизменно снижалась. Окончательно «добила» зерновые монополия. Если бы монополия воцарилась не под лозунгом борьбы за народное здравие и ей бы не пришлось устанавливать диктатуру ректификации, то какая-то часть напитков, предназначенная для взыскательной публики, продолжала бы изготавливаться из зерна, в то время из ржи. Но с переходом на высокоочищенный спирт крепостью не меньше 95% все это потеряло смысл. В мировой практике считается, что до 95% спирт еще способен сохранять какие-то следы исходного сырья. Поэтому, например, английское законодательство запрещает делать зерновой виски, который идет на разбавление солодового дистиллята, крепостью больше, чем 94,8%. На мой взгляд это фарисейство. Для потребителя, что 94,8, что 95, что 96% все одно и то же - это чистый этиловый спирт. Но представляете насколько благороднее звучит, что элитный солодовый виски купажируется с зерновым виски, а не с банальным этиловым спиртом. Все - таки англичане великие маркетологи. По крайней мере, начиная с 95% спирт напрочь теряет родовые признаки, и, естественно, что в этом случае для его производства целесообразно использовать то сырье, которое в данный момент дешевле. Что монополия и сделала. Абсолютно доминирующим на долгое время стал картофель. И только уже при советской власти, по мере изменения ценовой коньюнктуры, были времена, когда в качестве сырья преобладает пшеница. Рожь никогда целенаправленно не использовалась для производства водки-«спиразы» (спирт разведенный) (см. лекцию 1).

Точно так же в одночасье было покончено с родниковой водой. Ее и раньше почти не применяли, но разработанные монополией правила предписывали употреблять любую воду с ее обязательным исправлением.

После революции большевики вначале продлили введенный царским правительством с началом Первой мировой войны «сухой закон», а затем возобновили с 1924 года алкогольное производство. Естественно, уже при полной монополии и на производство и на продажу. И первые годы также, как и при царской монополии, именовали свою продукцию вином. Только вместо старорежимного «Казенное» стали использовать разные прилагательные, чаще всего «Очищенное» или «Хлебное». И только в 1936 году вышел ГОСТ, который предписал, называть водно-спиртовую смесь водкой. Тогда же появилась первая этикетка с надписью просто «Водка». До этого это слово встречалось на этикетках, но обязательно в сопровождении уточнения: «Английская горькая», «Хинная водка», «Пшенничная водка» и т.п.. И только с 1936 года произошло соединение самодостаточной надписи на этикетке «Водка» и содержимого (водно-спиртовый раствор) с приобретением привычного нам визуального и органолептического образа, как единого и нерасторжимого целого.

Лекция 1: Как в России придумали водку и забыли свою историю

Лекция 2. Русский дистиллят: Вино для бедных, а значит, почти для всех

Лекция 3: Метаморфозы термина «водка»: От лекарства до спиразы

Борис Родионов
Историк русской водки
Специально для DrinkTime

От редакции: Борис Родионов - автор замечательной книги «Полугар. Водка, которую мы потеряли», - совершенно уникальный специалист, которого с полным основанием можно назвать единственным настоящим историком русской водки в нашей стране. Чем больше мы говорим об этой теме на страницах DrinkTime, чем больше комментируют ее наши читатели, тем более очевидным становится тот факт, что мало кто реально представляет себе суть проблемы даже в общих чертах. Мы обратились к Борису Викторовичу с просьбой написать «краткий курс» по реальной истории русской водки. Надеемся, что он будет полезен всем интересующимся этим животрепещущим вопросом - и тем, кто «за», и тем, кто «против».