Стивен Спурье: «В Бордо меня объявили персоной нон грата»
Интервью со Стивеном Спурье можно было бы начать самым что ни на есть традиционным образом. То есть с придыханием написать что-то типа: «Он - специальный редактор британского винного журнала Decanter, один из самых уважаемых винных критиков мира, практически в одиночку открывший для мира вина Нового Света, автор многих книг...». Можно было бы. Но - не хочется.
Потому что, на мой взгляд, все регалии, титулы и звания, которыми обладает сегодня Спурье, не раскрывают всего масштаба достижений этого уникального человека.
Известно, что сравнения всегда «хромают». Но...
Когда в 1919 г. девятилетний сын Эйнштейна Эдуард спросил отца: «Папа, почему, собственно, ты так знаменит?». Эйнштейн рассмеялся, потом серьезно объяснил: «Видишь ли, когда слепой жук ползет по поверхности шара, он не замечает, что пройденный им путь изогнут, мне же посчастливилось заметить это».
Кому-то сравнение Спурье с Эйнштейном покажется «притянутым за уши» - масштаб явно не тот: где физика, а где вино. Но главное достоинство гениев - это умение задавать вопрос: «А почему именно так?».
Стивен Спурье в свое время задал себе «эйнштейновский» вопрос - а правда ли, что французские вина всегда превосходят продукцию виноделов из других регионов? И сумел на него ответить, тем самым открыв (без преувеличения) новую эпоху в мировом виноделии. Именно он в 1972 г. создал в Париже первую винную школу - и доказал, что столица «самой винной страны мира» может еще узнать о вине что-то новое. И первым в мире организовал в 1976 г. сравнительную дегустацию французских и американских вин, в которой первые места заняли тогда никому не известные калифорнийские Stag's Leap Cellars и Chateau Montelena. И навсегда опроверг теорию о незыблемости винной иерархии - открыв путь на «винный олимп» для всего Нового Света.
Собственно, среди виноделов он пользуется не меньшей известностью, чем в свое время Эйнштейн среди физиков: сначала «ниспровергатель основ», а затем - один из «столпов и монументов», пользующихся непререкаемым авторитетом.
Но, что характерно, в нем нет ничего монументального и «бронзового». Когда говоришь со Стивеном Спурье, первое, что отмечаешь - это джентльмен. То есть самый что ни на есть настоящий, английский. Элегантен, но без излишеств. Тонко ироничен. Уверен, но без показной самоуверенности. Немного гедонист и сибарит, однако - не напоказ, только «для себя». В общем, человек, живущий в ладу с собой, и не видящий необходимости что-то кому-то доказывать. А то, чем он занимается - это так, хобби. Ну, нравится человеку вина разных стран, интересно ему их сравнивать...
Потому и беседа с ним доставляет эстетическое удовольствие: ответы ясные, четкие, но при этом с легким английским юмором - когда нешуточные сложности кажутся занимательными эпизодами, а серьезные достижения представляются, как результаты забавных совпадений и случайностей.
DrinkTime: Господин Спурье, вопрос первый (и, наверное, самый часто задаваемый): как Вы относитесь к вину?
Стивен Спурье: Ответ на него будет также традиционным: вино это часть моей жизни. Французы говорят, что день без вина - это день без солнца. И я с ними согласен.
DT: Тогда - второй вопрос: а как возник интерес к нему?
С.С.: Наверное, в этом виноват мой дедушка. В канун Рождества у него в доме мне, четырнадцатилетнему, впервые в жизни налили великолепнейший портвейн Cockburn's 1908.
Портвейн мне так понравился, что я решил побольше узнать о том, что же я такое попробовал - и увлекся. А когда узнал, что вино занимает довольно заметное место в британской истории, то укрепился в мысли - хочу сделать вино моей профессией.
DT: И с чего началась реализация мечты?
C.C.: В 22-летнем возрасте поступил стажером в Christopher & Co - одну из старейших негоциантских фирм Великобритании, ныне, к сожалению, закрывшейся. Собственно, именно в этой компании я и освоил многое из того, что знаю и умею.
В 1968 г. я женился - и мы с супругой приняли решение, что надо бы мне заняться собственным делом.
DT: Торговлей вином?
C.C.: Естественно: ведь я ничего другого не умел. Однако попытка создать собственный бизнес в Лондоне не удалась, и потому я решил начать торговать вином в Париже.
Мы перебрались в Париж - и рядом с площадью Мадлен я нашел крошечный винный магазинчик. Мы договорились с его хозяйкой о цене, и вскоре я стал его полноправным владельцем.
DT: Собственный винный магазин в Париже, в 8-м округе, вполне может служить венцом карьеры для многих людей...
C.C.: С 70-х по 80-е я занимался винной торговлей, причем достаточно успешно. Но со временем все больше убеждался, что бизнес - все-таки не совсем то, чему бы я хотел посвятить жизнь. Рассказывать людям о вине мне нравилось больше, чем просто делать деньги. И потому я решил изменить свою жизнь: ушел из бизнеса в преподавание, в винную журналистику. Так что в 1988 году я продал магазин и вернулся в Лондон, сосредоточившись на журналистике и консалтинге.
DT: Но еще в 70-х Вы решились на довольно авантюрный шаг - учить французов пить вино...
C.C.: Да, это может показаться несколько авантюрным решением - но только на первый взгляд. Как ни удивительно, но в Париже никто не занимался винным образованием, хотя многие хотели знать о вине больше. Даже существовали небольшие кружки любителей, которые собирались в свободное время, чтобы обмениваться знаниями.
И мы с моим знакомым Йоном Уинротом, винным корреспондентом International Herald Tribune, решили открыть первую в Париже школу - Academie du Vin.
Американец и англичанин первыми начали учить французов, как правильно пить вино. И, как достаточно быстро выяснилось, наше решение было правильным - академия стала центром дегустационной активности: здесь хотели выступить виноделы, приезжавшие в Париж, слушатели привозили понравившиеся им образцы из других стран.
DT: Мировая известность к Вам пришла после знаменитой дегустации 1976 года. «Парижский суд» (Judgement of Paris) вошел в историю, как одно из ключевых событий, изменивших облик мирового виноделия...
C.C.: На самом деле мы не собирались «сотрясать основы». Как я уже говорил, слушатели академии привозили вина из разных стран и, в частности, из Калифорнии. Их количество все росло, и мы решили устроить сравнительную дегустацию.
И наша идея заключалась в том, чтобы отобрать в Калифорнии по шесть лучших Каберне и Шардоне - хотелось посмотреть, как оценят уровень американского виноделия французские эксперты.
Причем изначально мы не предполагали сравнивать калифорнийские вина с французскими - по нашему мнению, было бы вполне достаточно дать специалистам попробовать калифорнийские образцы и обсудить их.
DT: В общем, планировалась просто обычная «слепая» дегустация - одна из многих...
C.C.: В принципе, да. Но потом произошла целая цепь случайностей, которая и привела к уже известному результату.
Во-первых, выяснилось, что почти никто из членов жюри раньше калифорнийские вина не пробовал. Тогда я и принял решение добавить соответствующие миллезимы французских вин - белые из Бургундии и красные из Бордо - чтобы у специалистов была возможность сравнивать. Кстати, об этом я оповестил всех приглашенных экспертов.
Перед дегустацией у меня была надежда, что, может быть, некоторые калифорнийские вина смогут войти в пятерку лучших. Но уж точно я не ожидал, что победу одержат неизвестные вина из Нового Света!
Во-вторых, эти результаты вообще могли не дойти до широкой публики: хотя мы и пригласили всех ведущих французских винных критиков, никто из них не пришел, потому что не ожидал ничего нового.
Из «пишущей братии» зашел лишь корреспондент журнала Time Джордж Тейбер - да и то потому, что он посещал курсы Academie du Vin и, к тому же, был не сильно занят в тот день.
Дегустация состоялась 24 мая 1976 г., а его статья под заголовком The Judgement of Paris вышла через неделю. Собственно, этот заголовок («Парижский суд») и стал впоследствии общепринятым названием того события.
DT: Вы не ожидали последовавшей реакции?
C.C.: Вот уж точно - она стала неожиданностью для нас самих. В Бордо меня почти объявили персоной нон грата, а в Бургундии однажды выгнали из погребов хозяйства Ramonet.
Но хуже всего пришлось членам дегустационной комиссии - они подверглись остракизму, и каждого из них обвиняли в «плевке в лицо Франции». И спустя много лет, когда мы проводили подобную акцию одновременно в Лондоне и Напе, мы предложили войти в жюри тем же дегустаторам - но лишь двое согласились...
DT: Вернемся к современности. Сегодня вино становится все более популярным - даже в тех странах, где традиционным напитком было, например, пиво. Но при этом из уникального продукта вино превращается в массовый. Чего ожидать дальше?
C.C.: Возьмем, для примера, Великобританию. Основные напитки у нас - это чай и пиво. Вино практически не производится, а импортируется. Однако цены на него доступны многим. Да, это массовое вино, но оно качественное и вкусное - и нравится людям. И если вы хотите подняться на уровень выше, вам просто придется заплатить больше. Так что, как мне кажется, поклонников вина в мире будет все больше. Оно, конечно, не вытесняет окончательно другие напитки - но занимает свою нишу на рынке.
Этот процесс заметен во всем мире - и в России тоже...
DT: Кстати, о России. Что Вы можете сказать о российском вине?
C.C.: Сегодня у вас в стране появляется все больше хозяйств, способных производить достойные вина. Их не так много, как в странах с развитым виноделием - что понятно из-за географических особенностей России. Но то, что я пробовал, заслуживает уважения.
DT: Вы являетесь директором винных аукционов Christie`s. Что Вы думаете об их роли?
C.C.: Главное в винных аукционах и, в частности, аукционах Christie`s, заключается в том, что они дают определенные «координаты» для виноделов. Ведь производители качественных вин работают, в общем-то, для будущего. И им необходимы ориентиры, чтобы было от чего отталкиваться: делать что-то похожее или наоборот - что-то кардинально новое. И аукционы самым непосредственным образом дают им эти «точки отсчета».
DT: И заключительный вопрос, достаточно общий - как, по Вашему мнению, будет развиваться мировое виноделие?
C.C.: На мой взгляд, в ближайшие годы надо ждать роста в Китае: там в виноделие вложены значительные средства. Но если говорить о странах, которые являются самыми перспективными в мире вина, то это, конечно, Чили и Аргентина.
Что касается ЮАР, то эта страна не очень энергична. Она достигла хорошего уровня - но на этом и остановилась.
В «Старой Европе» - Франции, Италии и Испании - как мне кажется, они достигли своего предела и лучшего вина уже не сделают. Даже «новые» европейские страны, в частности, Словения, Хорватия, делают удивительные вина.
Если говорить в обобщенном виде, то сегодня даже недорогие вина производятся очень высокого качества. А новостей можно ожидать от новых регионов...
Беседовал Михаил Смирнов
Специально для DrinkTime
Еще по теме:
О проекте
© DrinkTime.ru - it's Time for a Drink
Все права защищены и охраняются законом
NChT0g , [url=]ftenybnjdaop[/url], [link=]vtddvevpbfqt[/link],